Игорь Петрович Иванов и коммунарская методика
Игорь Петрович Иванов и коммунарская методика
СОЛОВЕЙЧИК Симон Львович
КОМИССАРСКИЙ слет Фрунзенской коммуны продолжался два дня. 120 ребят — от пятого класса до одиннадцатого, выбранные на слет, в лагерях — спутниках коммуны, два дня с утра до вечера обсуждали: что делать коммуне в дружинах района, из кого должен состоять районный пионерский штаб и т. д. Признаюсь, я сначала немножко испугался: лето, каникулы, жара, а тут заседание с президиумом…
Но в зале — ни одного скучающего. Это надо было видеть. От выступающих нет отбоя; регламент — две минуты. Когда возникает трудный вопрос, кто-нибудь просит «три минуты» на обсуждение — и все отряды тут же собираются группами, ребята быстро договариваются между собой и потом докладывают: «Отряд считает…». Ведущие — крепкие парни в белых рубашках, красных галстуках, красных пилотках торжественные и серьезные. Женя Хрычкин, десятиклассник, у него на руке именные часы от ленинградской милиции; Володя Магун, про которого кто-то из ребят написал: «Побольше бы таких неуклюжих медведей в коммуне»; Саша Прутт, окончивший школу в этом году; рабочие Володя Волков, Виктор Рыбкин… Все они пришли в коммуну четыре года назад и были обыкновенными мальчишками, а теперь это великолепные организаторы, и нынешние шестиклассники смотрят на них с обожанием.
Слет закрылся после бурных дебатов по резолюциям. Исполнили гимн коммуны. Пианист, учитель музыки одной из школ, как и все — с красным галстуком, аккомпанировал стоя, полусогнувшись, потому что он не мог и представить себе, как это сидеть, хотя бы и за роялем, при исполнении гимна. Провозгласили девизы коммуны:
— Смело и бодро вперед!
Зал суровым хором ответил: «Победа во что бы то ни стало!»
— Наша цель — счастье людей!
Зал ответил: «Мы победим. Иначе быть не может».
— К борьбе за дело Коммунистической партии будьте готовы!
— Всегда готовы! — ответил зал.
Есть такое понятие: самодеятельность в пионерской организации. Смысл его, коротко говоря, состоит в том, что пионеры должны чувствовать себя хозяевами во всех своих делах. Очень трудный орешек эта самая «самодеятельность», далеко не всегда удается добиться ее. А здесь, в коммуне, за несколько лет ребята становятся людьми самостоятельными, людьми огромной идейной убежденности, настоящими борцами и, главное, совершенно счастливыми.
ЧЕТЫРЕ с лишним года назад при Фрунзенском доме пионеров и школьников группа ленинградских педагогов собрала около сорока ребят — шестиклассников, семиклассников, активистов из дружин района и начала с ними работать. По сути, это была просто школа районного пионерского актива, но школа необычная. В ней не проводили семинаров, не читали лекций, не обучали строю и массовым играм, как это обычно бывает. В ней учили достойно жить, воспитывали. Школу эту назвали Фрунзенской коммуной: хотелось вырастить ребят, похожих на макаренковских коммунаров. Ребята собрались на весенний сбор, потом на летний, потом на осенний. По правде говоря, поначалу большинство коммуны — как и во всех пионерских делах — составляли девочки.
Шло время. Вырабатывались интересные методы воспитания, отыскивались новые формы работы. Появились традиции. Главная цель — воспитать идейных и самостоятельных. Это неотделимые стороны одного и того же качества человека. Не может быть самодеятельности самой по себе — без волнующей цели, без преданности делу, без стремления работать для людей. Не может быть и настоящей идейности там, где работа идет лишь по повелению сверху, не может быть идейным человек, если он не воюет и не борется, не воспринимает общее дело как свое.
Коммуна начала свои операции: PC — «ребятам села» РД — «ребятам двора», поехала работать в один из самых далеких — и в то время самых отсталых — Ефимовский район Ленинградской области. Снаряжения почти не было; жили в дырявых палатках, питались кое-как, работали по семь-восемь часов в день. «Это было как на фронте», — говорили потом ребята.
Организаторов коммуны, как водится, порой упрекали во всевозможных грехах. Приписывали им и «отрыв от пионерской организации», и «невнимание к наглядной агитации» (в палатках не было плакатов), «узость актива» — и чего только не приписывали им, пока не сообразили, что дело затеяно — замечательное.
Главное, что всех смущало, коммуна охватывала не слишком уж широкий круг ребят.
Но в воспитании, как известно, чудес не бывает. Иные и рады бы показать этакий педагогический фокус: берем дьяволенка, раз — и получайте ангелочка, да ничего не выходит. Два года возились с первыми несколькими десятками ребят. Потом у коммуны появились «спутники». А этим летом каждая школа района создала свой лагерь-спутник коммуны. Больше тысячи ребят провели весь нынешний июнь в лагерях коммуны; теперь это уже порой и вправду стало походить на фокус, потому что самые «трудные» ребята, попадая в атмосферу, в обстановку коммуны, преображаются. Нет, никто не тешит себя иллюзиями, что преображение это — навсегда. Если человек поедет в лагерь коммуны еще раз и еще, да побывает на зимних сборах коммуны, то уже вскоре на него действительно можно будет положиться…
Первая тысяча… На будущий год одна из дружин района вывезет в лагерь коммуны половину своих пионеров; еще через два-три года все школы района будут вывозить до восьмидесяти процентов пионеров, и все дружины будут круглый год работать по коммунарским обычаям.
Могут спросить: а зачем ждать годы? Почему не сразу?
А сразу не выходит. И дело совсем не в палатках и не в средствах, это еще можно достать. Дело в людях. В этом году на каждые сорок ребят-новичков было всего по два-три коммунара «со званием» — т. е. со стажем, настоящих коммунаров, да еще два-три «спутниковца» — так называют тех, кто едет в лагерь коммуны во второй или третий раз. Несколько мальчишек, про которых новички говорят, что они «самые лучшие люди на свете», еще могут сделать отряд коммунарским, но и это уже очень трудно.
Значит, надо терпеливо работать, работать из года в год, настойчиво и неторопливо расширяя круг коммуны… Настоящее воспитание — дело длительное.
ДАВАЙТЕ глубокой ночью сядем на архангельский поезд, отправляющийся из Ленинграда. Через семь часов, утром будем на станции Ефимовская; потом на попутных машинах по неимоверной грязи мимо нешироких полей, негустых лесов, небольших озер доберемся до коммунарских «республик» — так называются лагеря коммуны, объединяющие две-три школы. Вот она, «страна Ефимия», о которой одна из коммунарских поэтесс Аня Андрюкова сложила песню:
Я люблю суровый край болот,
Я люблю Ефимию мою…
Республики «Кавказ», «Днепр», «Алтай», «Урал», «Балтика», «Волга», «Сибирь», «Байкал» выросли из маленьких отрядов. Они разбили свои палатки подле деревень, разбросанных на сорок километров. Каждой из них управляет небольшая группа ребят — вожатый (ему лет 14—16), дежурный командир (сегодня вся власть — его), «штурманы» — командиры отрядов. В лагере всё носит веселые названия. Мостик через канаву — «Смотри, не провались», столовая — «Замок старой харчевни».
С утра все работают в поле. Бригадир колхоза «Ленинская искра» Вера Петровна Шунина рассказывает уважительно:
— Городские люди, а уж молодцы… Обедать надо, а они не идут, пока свое не сделают. Не боятся работы.
Но работа на поле в этом году не главное. Главное — операция «Человек — человеку».
…В четыре часа утра 22 июня, в ту минуту, когда двадцать два года назад началась война, двинулся по деревне отряд — молча, без горна, без барабана, сомкнутым строем. Приспущено пионерское знамя. В руках у ребят — огромные венки. Из каждого дома выходят люди, стоят у калиток, на глазах слезы… Потом все собрались на площади у школы. Читают список — имена 65 погибших во время войны жителей из трех окрестных деревень. Открывают обелиск, сделанный ребятами. Выступает председатель колхоза. Коммунары читают «Реквием» Р. Рождественского. Возлагают венки. Нетрудно представить, что значил этот митинг для деревни…
…Старую избу мыли всем отрядом. Открывается детский сад «Светлячок». Игрушки привезли из Ленинграда. Сначала малыши шли недоверчиво, потом с раннего утра поджидали своих «воспитателей». Девочки читали им книжки, готовили к школе будущих первоклашек. Это называлось — операция «Цветы жизни».
…Шестиклассник Сережа Шунин из деревни Чутской требует у матери новую голубую в полоску рубаху. Его сегодня будут принимать в коммунарский отряд! Деревенские ребята, с тех пор как приехали коммунары, днюют и ночуют у лагерных костров. И вот в республике «Кавказ» проходит слет «Искорок» — слет созданных коммунарами отрядов деревенских ребят. Ребята приходят за шесть-семь километров; маленьких девочек с бантами ведут старшие; открыта выставка рисунков местных ребят, все они разучили коммунарские песни…
А еще были и военные игры, и походы с «грузовыми десантами», и какие-то необыкновенные «встречи с людьми будущего», праздники русской березки и праздники Нептуна, и даже «Генеральная Ассамблея ООН» заседала в одной из «республик» — с делегатами от разных стран, с полицейскими, комиссией экспертов, галереей для гостей. Обсуждался вопрос о всеобщем разоружении.
И еще, конечно, традиционные события коммуны: ежедневный вечерний общий сбор «Огонек», сборы «Откровенный разговор» — каждый о каждом говорит, что думает; и еще — серьезная война за всяких «выдающихся» личностей. В одном из лагерей для нарушителя дисциплины устроили «скамью редких экземпляров». Поставили у дерева скамью, повесили зеркало — сиди и думай о своей жизни. Кушать дают больше всех, а на работу не пускают. Один только день выдержал человек — покаялся, что будет подчиняться всем ребячьим законам.
КTO ЖЕ все-таки заправляет всем этим делом?
В каждом лагере были в этом году школьные учителя. Ребячьи рассказы о них делятся на три категории:
— У нас был учитель — во все вмешивался, очень с ним трудно.
— Ой, знаете, у нас замечательные были учителя, они совершенно не мешали нам!
И, наконец, верх похвалы:
— У нас, знаете, какой учитель был? Он нам во всем помогал, даже в творческих делах!
Но это всё об учителях — новичках в коммуне. А есть еще те, кто отдает коммуне все свои летние отпуска, все свои выходные дни, всё свободное время. Это методист районного Дома пионеров Фаина Яковлевна Шапиро; это работник тюза Ирина Леонова; инженер Игорь Ефремов; старший вожатый Анатолий Зуев; инженер Всеволод Корн; учительница химии Ирина Виноградова; рабочий Альберт Морковский; старшая вожатая Маргарита Забиран; московские художники Борис Михайлович Неменский, Валерий Чумаков, Николай Павлов; сотрудник газеты «Смена» Людмила Региня… И еще человек двадцать взрослых друзей коммуны — тех, кто помогает, когда может. Потому что на взрослых распространяется тот же закон, что и на ребят: кто хоть раз побывает в коммуне, тот уже не может уйти из нее, так и будет ходить к этим славным ребятам — сначала гостем, потом помощником; потом в один прекрасный день повяжет пионерский красный галстук, и его, быть может, даже примут в коммунары, и он будет рад этой чести, и дома мама будет волноваться за него, тридцатилетнего инженера — а вдруг не примут?
(«Комсомольская правда», 1963 год, 31 июля)
