Игорь Петрович Иванов и коммунарская методика

кленовые листья

На главную

БОРИСОВА Людмила Глебовна

И. П. Иванов и его педагогические позиции

Был 1951/52 учебный год. Раз в неделю мы, старшие пионервожатые Ленинграда, приезжали во Дворец пионеров и проводили там целый рабочий день. Это была учёба. Разные солидные люди нам читали лекции. Я на лекциях вязала. Спицами. Кофту. Интересно становилось только тогда, когда начинались занятия с затейниками: можно было танцевать, петь, играть, хохотать.

Но однажды нам объявили, что будет лекция заместителя заведующего отделом школ Ленинградского обкома комсомола Игоря Иванова. Пришел улыбчивый, очень скромный, с огромным лбом и начинающейся лысиной молодой человек и стал читать лекцию «Развитие инициативы и самодеятельности в пионерской организации». Через две минуты я отложила свое вязание и стала записывать каждое его слово. Воцарилось общее внимание.

Знаете, это же были годы, когда пионерская организация должна была «бороться за прочные и глубокие знания», ее объявили «помощником» учителя. Совет отряда и совет дружины в основном тем и занимались, что вызывали неуспевающих. Это было время, когда проводились пионерские сборы на тему «Частицы "не" и "ни" с глаголами», сборы по географии, физике, математике. Их тогда называли предметными сборами. И на фоне всего этого чрезвычайным откровением оказались высказывания Игоря Иванова о самодеятельном характере пионерской организации, о том, что дети должны быть в ней хозяевами. До него никто нам об этом не говорил, почти никакого самоуправления не было. И когда в современных дискуссиях о пионерской организации проскальзывает: «Вот в 50-е годы была же отличная пионерская работа, не то, что сейчас», — так это лишь идеализация детских воспоминаний (что бы не происходило вокруг, детство оставляет радость на всю жизнь) или романтизация послевоенного времени — труднейшего исторического периода нашей жизни.

Демократии, самоуправления, самостоятельности в пионерской организации было столько же, сколько и во всех других сферах общественной жизни. Ну, может быть, чуть-чуть больше. Период культа задавал свой тон и стиль: «все единодушно», «в едином порыве», «стройными рядами», «с горящими глазами», знамена, лозунги, портреты, ура. И хором: «Спасибо товарищу Сталину за наше счастливое детство».

И. П. Иванов читал лекцию полтора часа. А потом случилось из ряда вон выходящее событие — отменили следующего лектора: столько было записок, что Игорь Петрович два с половиной часа отвечал только на них. Такого еще у нас тогда не было.

Я так обрадовалась тому, что говорил Игорь Петрович, так мне хотелось этой свободы, открытости, что даже не сообразила послать записку. Несколько дней спустя набралась смелости, позвонила в обком комсомола и пригласила его в свою школу. И он сразу согласился. Колоссально! Для меня, какой-то студентки-второкурсницы (я училась тогда на вечернем отделении герценовского института) обком комсомола (а ведь он в Смольном находился, не забывайте про культ) был все равно что сейчас Организация Объединенных Наций — так же далек и недосягаем. Иванов только спросил: можно я приеду не в семь часов вечера (к началу педсовета), а с утра, чтобы познакомиться со школой? И хотя встреча намечалась за месяц вперед, он не сказал известное нам важно-величественное: «Пожалуйста, позвоните мне, напомните». Всегда он был простым и скромным человеком. Ни работа затем в ЦК ВЛКСМ и Академии педагогических наук, ни должность декана, ни профессорский чин не прибавили важности, тем более чванства и самодовольства.

Все понимают: личность педагога — решающий фактор воспитания. Дайте хороших педагогов, будут хорошие дети. Все согласны. Кто же будет настаивать на противоположном? Я сама не раз писала об этом в своих социологических работах. И сейчас так думаю.

Но если следовать этой логике до конца, если абсолютизировать значение личности, то мы придем в тот тупик педагогического лабиринта, в который уже многие уткнулись. Разве не слышим мы постоянно от родителей жалобы на плохих (скажу — в большинстве случаев на якобы плохих) учителей? А школа не возмущена ли семьей? Дайте, говорят, хороших родителей, тогда и мы со своими школьными делами справимся. Правда, некоторые педагоги пошли еще дальше — хороших детей требуют. Вот бы Макаренко сюда, чтобы посмеялся. И чтобы мы устыдились.

Долго ли будем пререкаться — учителя, родители, руководители? Кто виноват, кто должен, кто важней? Будем обижаться друг на друга, сваливать ответственность, гнать в шею, раздражаться и негодовать, и тем самым вправду станем хуже.

Уж очень мы упорствуем, как говорится, зациклились на личности: учителю для его работы нужна личность. А шахтеру, шоферу, токарю не нужна? Или был бы отбойный молоток, машина, станок? Все понимают, личность в производственном процессе без технического оснащения, без технологии, будь она семи пядей во лбу, ничего не сделает. Как показали А. С. Макаренко, И. П. Иванов и другие, в педагогическом «производстве» то же самое. К. Д. Ушинский в свое время говорил, подчеркивая роль хорошего педагога: нет плохих учеников, есть плохие учителя. В. Ф. Шаталов, подчеркивая роль педагогической технологии, добавил: «нет плохих учителей, есть плохая методика».

Отличных педагогов я бы разделила на две части: первые это те, кто достигает выдающихся успехов с помощью главного и почти единственного (если не считать мела, доски, тряпки и компьютера) орудия педагогического труда — своей личности. Они заслуживают восхищения и высокого уважения. Они сердце отдают детям. Но зачастую их опыт, блестящие приемы, мысли, идеи, находки, остроумие, виртуозность в общении, увлеченность и влюбленность почти невозможно повторить. Их методы практически неотчуждаемы от личности. Недаром говорят порой — «метод — это я».

А есть педагоги, которых можно назвать методистами или технологами. То, что они мастерски делают, может сделать первокурсник. Да что там первокурсник. Если толковый, то и восьмиклассник, когда он дежурный командир или председатель совета дела, например.

То, что делали Макаренко, Иванов, кстати, и Шаталов в дидактике можно воспроизвести. Их методы можно тиражировать. Они создали методики, которые настроены на нормальную, без надрыва работу. И не на сверхличность, героя или чемпиона мира, а на вполне обыкновенного, желающего работать человека.

Сам Игорь Петрович Иванов — ярчайшая личность, не менее обаятельный, остроумный, кипучий, неутомимый и неугомонный, чем педагоги первой (и второй тоже) группы. В нем покоряет все — широчайшая эрудиция, бесконечная доброта, интерес к людям. Вы вошли, а вас как будто здесь ждали. Вы что-то говорите, а вам верят, на вас смотрят, вас любят. И вы начинаете понимать, что без вас-то ничего на этой земле быть не может. И вы немедленно растете. Просто как бамбук (говорят, по сорок сантиметров в сутки растет). Вот такой он человек.

Но что особенно важно — вся его методика такая. Там нужен каждый, там всем рады, там каждый самый главный и дорогой. А вот когда идет какое-то дело — в школе, в лагере, в походе, на диспуте, у костра, Игоря Петровича как будто бы нет. Его не видно и не слышно. Он не впереди на боевом коне, у учительского стола или на трибуне. Он где-то там, в тени, в книжечку все пишет, фиксирует и думает, думает… Но очень часто он в гуще ребят — то в «пресс-центре», то в «военном штабе», то рядовым в каком-нибудь отряде лепит снежный город, путешествует на «машине времени» или проказничает на вечере «ШиП-ШиП» (шуток и пародий, шалостей и проказ).

Да, Иванов — личность, и личность выдающаяся. Но мы, девчонки, которые у него учились, точнее с ним действовали как товарищи, кто мы были? Мелюзга. А работали, как асы, на высочайшем уровне педагогического мастерства.

В чем секрет методики Иванова? Почему так, как он, может каждый? И вот здесь, на самом интересном месте, я остановлюсь. Ненадолго.

Сейчас я живу в Новосибирском академгородке. В 1962 году приехала из Ленинграда на первую летнюю школу победителей физико-математической олимпиады внедрять методику организации коллективной творческой деятельности. Мне отправиться в Сибирь — эта идея осенила Игоря Петровича. Сначала многое удалось сделать. Но потом в 1964 году методику внедрять не дали. Пришлось уйти из ФМШ, а в Академгородке осталась. Навсегда. Хороший городок. Стала социологом.

Как-то на очередной шумной дискуссии о школе, чтобы внести мажор и оптимизм, сказала об Иванове. «А Вы можете коротенько рассказать об этой волшебной методике?» И дали мне сверх регламента пять минут. «А вы свою геологию, физику, химию сколько времени осваивали в университете? Пять лет? А теперь хотите педагогику понять за пять минут?»

Тридцать лет работал ученый, сотни экспериментов проделал, тысячи страниц исписал, а ты вот, изволь, за пять минут доложи. И чтоб все ясно стало и чтобы с низкого старта все наперегонки бросились внедрять. И чтобы произошла педагогическая революция. Ну хотя бы в сознании.

Но как это ни парадоксально, даже за пять минут можно многое сказать. Да, сказать-то можно, но, боюсь только, что вы не поверите. Ясно сознавая это, тем не менее рискну. Итак, регламент пять минут.

Педагогика И. П. Иванова восходит к А. С. Макаренко. Недаром коллектив студентов, взявшихся за разработку методов коммунистического воспитания на макаренковской основе, назвал себя КИМ — Коммуна имени Макаренко. И до нее тоже была коммуна, известная под именем «Фрунзенская».

Первая позиция И. П. Иванова состоит в том, что педагогический труд — это не прямое, открытое, непосредственное решение задач воспитания. Педагогический труд — не лобовая атака. Формирование знаний, умений, навыков, развитие интересов, способностей, любви к учению и труду, этических, эстетических, патриотических чувств и многих других черт и свойств личности — не штурм педагогических твердынь, а обходный маневр.

Прежде всего это организация жизни и деятельности коллектива, развитие его социальной активности, желаний и стремлений улучшать жизнь общества и думать над тем, как это сделать сообща. Принципиальным здесь является превращение коллектива в самоуправляющуюся, самостоятельную и полноправную ячейку сегодняшнего общества: не готовить подрастающее поколение лишь к завтрашнему труду, к будущей жизни, профессии, а делать его сегодняшним творцом, участником реальных общественных процессов.

Участие в преобразовании и строительстве жизни — материальная первопричина, а развитие личности — ее духовное следствие. Так решается основной вопрос философии в педагогике, в теории коммунистического воспитания.

Только не сердитесь, пожалуйста: мы, мол, эти азы и без Иванова давно знаем. Много мы чего знаем. А делаем что? Заставляем тихо сидеть в классе и смотреть на нас умными глазами. И все к совести взываем, к сознательности и порядочности обращаемся?

Не с сознания и духовного мира ребенка должен начинать и повседневно действовать педагог (учитель, родитель, руководитель), а с организации его общественного бытия, образа жизни, с переустройства социальных отношений юного (кстати, и взрослого) поколения, с настройки на содружество, на взаимную заботу друг о друге. И не призывами, проповедями, морализированием, а созданием объективных условий, в которых эти, а не другие отношения и могут возникать.

Подробнее здесь говорить не буду. Страница ничего не даст. И. П. Иванов этому посвятил свою докторскую диссертацию и защитил ее в 1971 году. Изучать будем. Если она когда-нибудь будет опубликована.

Итак, от причины — к следствию. Надеюсь, нас правильно поймут: здесь логика педагогического процесса не формальная, а диалектическая со всеми вытекающими отсюда нормами и законами правильного мышления. И что особенно важно — правильных действий.

Да, действий, практики. А не только теории. Игорь Петревич никогда не был так называемым кабинетным ученым. Он действовал во имя практики, но не вслепую. Не прагматически и эмпирически нащупывал он верный путь. Его голова всегда полна теоретическим солнцем. Философскому факультету Ленинградского университета, который в 1949 году с отличием окончил Игорь Петрович, за это большое спасибо.

Вся его методика до мелочей продумана, она очень логична. В каждом конкретном деле отражается вся теория, и вся теория воплощена в практику: нет ничего, заявленного в концепциях или принципах, чего нельзя было бы реализовать, осуществить на деле.

Давайте вместе совершим это увлекательное, альпинисты сказали бы «красивое восхождение» — от абстрактных теоретических истин к конкретным делам.

Что бы такое выбрать «поабстрактнее»? Вот, пожалуй, подойдет определение сущности коммунистического воспитания. И. П. Иванов рассуждает так: если воспитание вообще как вечное явление общественной жизни это процесс развития личности под целенаправленным воздействием других людей и самого человека в его собственной деятельности, то коммунистическое воспитание есть процесс всестороннего развития личности под таким целенаправленным воздействием и в такой деятельности, которые имеют характер общей, товарищеской, коммунистической заботы.

Помните «Великий почин»: коммунизм начинается там, где начинается бескорыстная, самоотверженная забота каждого не только о ближних, но и о дальних, т. е. о всем обществе. А речь на III съезде комсомола: отдавать свою работу, свои силы на общее дело, вот в этом состоит коммунистическое воспитание.

Общая (это и взрослых и детей, старших и младших) забота о людях, стремление делать окружающую жизнь лучше. Но сидя в классе, не придумаешь что нужно окружающим. Надо обратить свои взоры на эту жизнь.Как это сделать? Пойти в разведку. На поиск дел и друзей. Найти дела на пользу и радость людям.

Знаете, когда мы, «сэновцы» (члены «Союза энтузиастов» — так назвал нашу педагогическую поисковую группу Игорь Петрович), в середине 50-х годов начали пробовать на практике и осмысливать разведку как методический прием, меня логичность, естественность и легкость этого подхода просто поразила. Но пойти в разведку у Иванова — это не значит построить парами каждое звено и отправить на поиск. Не надо. Достаточно поговорить, выбрать вместе «маршрут». Пойти можно в детский сад, в библиотеку, к шефам, в лес, на берег реки, обойти кругом школу. Куда угодно. И не надо строем! Пусть идут по двое-трое, с теми, кто нравится. А вот когда все из разведки вернутся, обязательно собраться на общий сбор, рассказать, что нашли, отобрать дела, полезные не только для окружащих людей, для родного края, города, села, но и для себя, своего коллектива. Важно также придумать или найти дела для далеких друзей — военных, геологов, полярников, для сельских школьников… Позаботиться надо и о них.

Какие же это дела? Трудовые, спортивные, художественные, познавательные… Все они называются КТД — коллективные творческие дела. Но будьте осторожны: дела самого коллектива, а не мероприятия для него. Эти дела и есть та самая реальная, конкретная, практическая, коллективная, творческая, повседневная общая забота, о которой говорилось в абстрактном, научном определении сущности коммунистического воспитания.

Этих дел Игорь Петрович и его кимовцы разработали, провели, обсудили и описали сотни. И ни одно из них никогда не было и не будет повторением другого. Повторяться могут только названия и отчасти формы, например, трудовой десант, гайдаровский рейд, город веселых мастеров, вечер разгаданных и неразгаданных тайн, эстафета любимых занятий, турнир знатоков, пресс-конференция, защита фантастических проектов. Ведь все придумывают, готовят и проводят ребята сами (вместе со старшими, конечно). Вот эта творческая забота, позиция хозяина и доброго друга — второй краеугольный камень методики И. П. Иванова.

Мне всегда было понятно: сделать что-то на пользу людям — благородно. Этому надо учить детей. Учить по Иванову — значит действовать вместе с ними. Но что значит: на радость людям? Если говорить о специальных методических средствах, то это игры, шутки, праздники, сюрпризы.

Все мы знаем, как любят в дружных семьях, среди хороших друзей игры, шутки, неожиданные, секретные, приятные подарки — сюрпризы. Игорь Петрович веселый, со смешинкой и лукавинкой человек. Он обожал сюрпризы. И возвел их в ранг метода. У нас на официальной педагогической арене сюрпризу пока нет места. Всё как-то очень серьезно и торжественно, без «глупостей» и неожиданностей. А Иванов считает нужным даже планировать их. Это от Гайдара — дела по секрету, скромно. Это от Макаренко и Терского — шутки, игры, театр, балаган. Это ожидание восторга от того, кому сюрприз адресован.

Но радость — это и стиль жизни коллектива, его настрой. Вся педагогическая «теория радости», разработанная великим Макаренко, с радостью принята И. П. Ивановым. Недаром один из законов КИМа — закон мажора — звучит так:

Даешь мажорный тон,
Как учит нас Антон!
И чтоб, как у Задорова,
Всё было только здорово!

Чрезвычайно важное место в методике И. П. Иванова занимает коллективная организаторская деятельность. Это третья основа коммунарской методики.

Если кратко, то это: 1) вместе придумали (спланировали, разработали дело); 2) подготовили; 3) провели; 4) обсудили.

Использование всех четырех стадий организации дел имеет принципиальное значение. Это важно для развития демократических основ жизни коллектива.

Чаще всего мы, педагоги (учителя, родители, руководители), используем в своей работе одну-две стадии, то есть включаем членов коллектива, обычно это актив, лишь в подготовку и проведение. Тогда и получается не дело самого коллектива, а мероприятия для него. Ведь если они его не придумывали и не обсуждали, то оно и не их вовсе. Кто-то сделал его за них и для них. Не хозяева и не творцы они, а исполнители, потребители, а то и просто гости да зрители.

О «правилах» обсуждения при подведении итогов хочу сказать особо. Осознать их и взять на вооружение полезно всем, не только педагогам. Это важно для осуществления гласности, свободы и ответственности.

Сегодня у всех нас появилось огромное желание обсуждать недостатки общества. Отлично. Но обсуждения только одного плохого мало. У Иванова нужно обязательно и, прежде всего, сказать, что хорошо, что получилось, что было удачного в делах. Что плохо, что не удалось — об этом тоже надо говорить, но это уже — во-вторых. А вот без третьего — «Что предлагаешь?» — вообще невозможно. Пусть ты наивное или фантастическое предлагаешь. Здесь важно, прежде всего, то, что ты участвуешь. Это нравственный заряд, установка на дело. Хотя ребята очень редко предлагают нереальное. Меня всегда поражало, какие они толковые люди.

И, наконец, о четвертом краеугольном камне методики И. П. Иванова: она дает возможность включать в коллективное творчество каждого. Не только желающих, но всех. Здесь нет актива и пассива. Методика исключает это деление. И вообще, она ничего не имеет общего с так называемым индивидуальным подходом. (Так и хочется пройтись по этому, с позволения сказать, принципу. Очередному тупику педагогического лабиринта, приводящему нередко к индивидуализму и эгоцентризму. Но успеется. В другой раз.)

У Иванова — работа каждого с каждым, каждого в коллективе. Всех вместе. Каждому дело по душе. А значит и душа у каждого растет. И появляется большой души Человек.

За счет чего происходит включение в дела коллектива каждого человека? Наверное, за счет всего, о чем шла речь. Но и с помощью особого методического приема. Очень простого.

Каждый первичный коллектив, как мы знаем, состоит из микроколлективов: звездочек, звеньев, групп, бригад. Но зачастую эти микроколлективы в школе бездействуют, существуют формально, даже, если они названия имеют и своих командиров, звеньевых, бригадиров выбрали. Разве что на линейку строятся или по колонкам в классе рассаживаются.

А в методике И. П. Иванова эти микроколлективы действуют. Они, как молекулы — функционируют. И потому весь организм живет. Мне так и хочется методику коллективной организаторской деятельности, разработанную профессором И. П. Ивановым, назвать молекулярной педагогической теорией.

Механизм включения микроколлективов очень прост. Что бы ни делал класс (отряд), все начинается и заканчивается в микрогруппах: разведка, придумывание, разработка, планирование, подготовка, проведение, обсуждение. Но каждый микроколлектив, работая самостоятельно, не изолирован от других. Здесь действует не только закон разделения, но и кооперации труда. В группах придумали — общему сбору предложили. Обсудили сообща, все вместе.

Именно через микроколлектив происходит включение каждого в общее дело. Там всего-то навсего 5-7 человек. Каждый не только может сказать что-то, его даже попросят высказать свое предложение, соображение, идею. Часто включается «алгоритм № 1» — каждый говорит по кругу («по солнышку»).

Там, где 40 или 400 человек, каждому слова дать нелъзя. Там может «прорваться», отважиться, проявить себя лишь активное меньшинство или, что еще хуже, кому велено выступать, кого «подготовили». А народ-то безмолвствует.

В коммунарской жизни, если и собирается на «вечерний огонек» у костра 300-400 душ, если и выступают на сборе «дружинного» масштаба 10-15 из них, то вещают они не только от себя, а от имени коллектива (отряда, например). А если и в отряде много народа, скажем, 30 человек, то на отрядном (очень коротеньком) сборе сначала по звеньям за пять минут обсудят, что хорошо, что плохо, что предлагаешь. А уж потом всем сбором отберут самое дельное. Вот и получается, что хоть и собралось нас несколько сотен, а каждый все-таки участвует. Ну, а если во время общего сбора у тебя гениальная идея возникла, то говори. Это не только можно, но и нужно. За тем и собрались.

Демократический централизм, как мы знаем отлично, это не только «сверху донизу», но и «снизу доверху». Этот механизм блестяще разработан И. П. Ивановым на «молекулярном», даже «атомном», а не только на «организменном» уровне.

Итак, мой лимит времени исчерпан. Пять минут истекли. Но не кончился, а только начался наш разговор о методике И. П. Иванова, методике развития инициативы и самодеятельности, самооценки и самоконтроля, самоуправления и творческой социальной активности, демократии и коллективизма. Коллективизма не только как нравственной категории и свойства личности (как мы до сих пор в основном проповедуем), а как способа существования, образа действия, труда на пользу и радость людям, как способа бытия — истинно коммунарского.

Методика профессора И. П. Иванова (как, разумеется, и самого А. С. Макаренко, идеи которого развивал И. П. Иванов) — не узко педагогическое явление. Всё, что он создал, имеет большое социальное значение. Жизнь, организованная на высокой нравственной основе, — на заботе о людях, друг о друге, о себе как товарище других людей, на доброте, а не на жадности, злобе и ненависти, — это не только наше «светлое будущее», это очень хорошее «настоящее».

1988 год



Оставить  комментарий:

Ваше имя:
Комментарий:
Введите ответ:
captcha
[Обновить]
=